Чем совершеннее оружие, тем беззащитнее человек

Поздним вечером я переступил порог своей квартиры и... оцепенел. Передо мной стоял древний воин в холстяной куртке до колен, легком шлеме и сандалиях на голых ногах. В руках он держал короткий меч и круглый щит. Посреди комнаты на моем любимом ковре лежал весь окованный железом феодальный рыцарь. На диване, поблескивая кольчугой, восседал русский богатырь. А в кресле, закинув ногу на ногу, развалился бравый гусар. Краем глаза я заметил, как шевелится штора у окна, — значит, там прятался еще кто-то.
— Не пужайся, Иваныч! — густым басом загудел русский богатырь. — Мы к тебе по делу. У нас с мужиками спор вышел насчет военного костюма. Рассуди, ты ж Историк!
— О чем спор-то? — спросил я и посмотрел вокруг в поисках стула. Ноги мои дрожали.
Тут из-за занавески появился современный солдат в привычной гимнастерке и пилотке, с автоматом через плечо. Он сбегал на кухню и принес мне табурет.
— Петруха вот утверждает, — кивнул русский богатырь на солдата, — что его гимнастерка получше любой кольчуги и лат. Отчего ж так получилось: с древних времен воин напяливал на себя все больше железа, а потом — раз! — и разделся почти до рубахи?
И впрямь, солдат рядом с облаченными в железные доспехи богатырем и рыцарем казался чуть ли не голым.
— Многое влияло на изменение военной одежды, начиная от способа ее производства и кончая модой, — немного успокоившись, сказал я. — А появилась военная одежда как защита от оружия. Ваш спор касается именно этой ее «роли». Ведь как было? Поначалу воин сражался в рукопашном бою и опасался только вражеской палицы, топора или меча, от которых мог увернуться благодаря своей ловкости или укрыться с помощью шлема, легких кожаных лат и щита. Потом было изобретено опасное метательное оружие, например, арбалет. От его стремительной стрелы не увернешься и не всегда укроешься шлемом и щитом. А вдруг стрела ударит в спину или ногу? И тогда воины постарались закрыть все свое тело железом: кольчугой (рубашкой из металлических колец), панцирем из металлических пластин, наплечниками и наколенниками... Все это можно видеть на вас, — показал я на русского богатыря.
— Иваныч, давай на «ты»! — перебил меня богатырь. — Ведь ты ж как-никак мой прямой потомок. Родня, можно сказать...
Но я уже увлекся и продолжал:
— Правда, доспехи стоили недешево и были по карману лишь состоятельным людям. А бедный люд нередко приходил на битву слабо защищенный, в простой одежде.
Когда в XIV веке появилось огнестрельное оружие, кольчуга уже не могла защитить от пуль. Воины стали облачаться в более тяжелые доспехи, а тело лошади покрывать броней.
Они могли сражаться только на лошадях, и, если падали на землю, им непросто было подняться. Вот как ему, — показал я на рыцаря, лежащего посреди комнаты.
— Братцы! — взмолился тот. — Как консерва валяюсь. Поднимите, ради Бога!
С трудом усадили мы железного воина на диван. Я еще подумал: «Если бы не богатырь, пришлось бы соседей на помощь звать.»
— Иваныч! — снова обратился ко мне «родственник». — А почему на гусаре железа нет?
— Огнестрельное оружие постоянно совершенствовалось, — объяснил я. — И вот со временем стало таким мощным, что пробивало любой железный панцирь. Поэтому тяжелые доспехи стали только мешать, а не защищать — и постепенно исчезли во всех армиях. Кроме того, войска стали столь многочисленными, что воины одной армии не могли знать друг друга в лицо. И чтобы в горячке боя отличить своего от врага, солдаты одной армии и одного полка одевались в одинаковые мундиры... — Не успел я договорить, как гусар вскочил со своего кресла.
— Надеюсь, вы не будете отрицать, что мой мундир самый красивый?! — воскликнул он и, звеня шпорами, гордо прошелся по комнате.
— Как говорили в ваше время: хочешь быть красивым — поступай в гусары, — согласился я с гостем и добавил: — Однако даже ваш великолепный костюм в конце концов был заменен скромной, но удобной гимнастеркой. Правда, Петруха?
— Так точно, товарищ Историк! — отчеканил солдат.
— Выходит, гимнастерка все-таки лучше бережет воина, чем кольчуга и шлем? — вспомнил о споре русский богатырь.
— Нет, — ответил я. — Даже самый красивый и надежный военный костюм не защитит человека от смерти. Ведь чем совершеннее становится оружие, тем беззащитнее перед ним человек. И спасение только в одном: надо отказаться от любого оружия, от любых войн!
Мои гости задумались. Рыцарь даже попробовал почесать затылок, но ему шлем помешал. Пришлось его снять.
Древний воин с голыми ногами вдруг завопил:
— Карфаген должен быть разрушен! — и, распахнув балконную дверь, сиганул куда-то в темноту...
«Хорошо, что только третий этаж...» — подумал я.
На диване заскрипел железом рыцарь и попросил усадить его на лошадь, что стояла под балконом. Мы вывели рыцаря в подъезд,
но первые же его шаги по лестнице отозвались ужасным грохотом. Из-за соседских дверей послышались возмущенные крики. Тогда мы затащили рыцаря обратно в квартиру и стали спускать его на веревках с балкона. Однако бельевые веревки, не выдержав тяжести, оборвались — и рыцарь с грохотом упал в седло лошади. Соседи высовывались из окон и ругали хулиганов.
— Ну, мне пора на поле Куликово! — сказал русский богатырь.
Гусар отдал честь и звякнул шпорами.
— Бородино зовет! — воскликнул он.
— А у меня секретный приказ, — тихо прошептал солдат Петруха. — Отбываю к месту операции...
И все ушли.
Я еще долго бродил по комнате. Потом включил телевизор, сел на диван. Что-то твердое уперлось мне в спину. Держа в руках непривычный для городской квартиры предмет, я вспоминал железного рыцаря.
«Надо же, — думал я, — шлем забыл...»

О. Кириллов