Длинные стихи

У крестьянина умерла жена.
Трёх оставила дочерей она. 
Дочки старшие — горе сущее — 
Завидущие да жаднющие.
Некрасивые, хоть и модницы.
Ну, а младшая — клад, как водится,
Дочка умная, работящая
И красавица настоящая.

...На базар отец собирался раз:
— Дочки милые, что купить для вас?
— Ах, отец родной, привези ты нам
Полушалки золотом шитые! —
Просят старшие, стоя около.
— Ну, а что тебе, свет мой, Марьюшка?
— Привези мне пёрышко, батюшка, 
Птицы Финиста — ясна сокола!

Полушалка два он привёз к среде,
Только пёрышка не нашёл нигде.
В зеркала весь день сёстры пялятся,
Всё обновками не нахвалятся.
Всё румянятся да духаются,
Да над Марьюшкой насмехаются.
Та стирает ли, или стряпает —
А слеза нет-нет — да и капает...

...Вот опять отец в воз запряг коня:
— Что вы в этот раз ждёте от меня?
— Привези сапожки нам новые
Да с серебрянными подковами! —
Просят старшие, стоя около.
— Ну, а что тебе, свет мой, Марьюшка?
— Привези мне пёрышко, батюшка, 
Птицы Финиста — ясна сокола!

Сапоги привёз старшим дочкам он,
Но про пёрышко — не слыхал и звон.
Языками модницы клацают,
О порог подковами бряцают.
Перед зеркалами кривляются,
Да сестрице вслед ухмыляются.
Та стирает ли, или стряпает —
А слеза нет-нет — да и капает...

Вот собрался он в город третий раз:
— Что хотите вы попросить сейчас?
— Платья новые и нарядные! —
Стали требовать сёстры жадные
У родителя, стоя около.
— Ну, а что тебе, свет мой, Марьюшка?
— Привези мне пёрышко, батюшка, 
Птицы Финиста — ясна сокола!

Платья модные дочерям купил.
И на поиски целый день убил.
Ведь без пёрышка как вернуться втреть?
Младшей дочери как в глаза смотреть?
На пути домой головой поник.
Но помог с седой бородой старик:
— Есть товар такой у меня, смотри!
И раз добрый ты, так и быть — бери!

В платья шёлковы сёстры вредные
Нарядясь, травить стали бедную:
— Ай, да пёрышко! К волосам своим
Прикрепи его и любуйся им!
А она, снеся передряги все,
Подождав, пока спать улягутся,
Позвала, в судьбу веря искренне:
— Финист, сокол мой, ты явись ко мне!

Добрый молодец тут явился к ней
Красоты в словах не описанной.
Пробыл с Марьюшкой ночь, пока темно,
Утром соколом улетев в окно.
Сёстры ж сделали подлость дикую
Да в окно ножей понатыкали.
Сокол влезть хотел — грудь изрезал в кровь.
И на третий день не явился вновь.

Всё звала-ждала, горевала всё —
И искать пошла друга Марьюшка.
Подойдя к отцу, попрощалася:
— Не брани меня, милый батюшка!
Чистым полем шла, лесом тёмным ли —
Волки серые дочь не тронули.
Помогали ей звери дикие
За любовь её за великую.

Заповетными шла дорожками
И встречалася с баба-ёжками.
Привела её доля клятая
В царство дальнее тридевятое.
Там ко злой царице-охотнице
Нанялась она домработницей.
И ткала, пряла, платья шила ей,
Чтобы вызволить друга милого.

И проникла ночкой глубокую
В спальню к Финисту — ясну соколу.
И плечо ему обожгла слезой:
— Я нашла тебя, друг любезный мой!
Поцелуями он покрыл её:
— Здравствуй, Марьюшка! Здравствуй, милая!
Ты своей любовью огромною
Победить смогла чары тёмные!

И домой они воротилися.
Миловалися и любилися...
...Вот и мы с тобой тоже вылюбим,
Что дано судьбой — живы были бы!

Ветер выл,
как воют сто зверей.
Дождь по листьям колотил упруго.
Я и друг
стояли во дворе,
в тишине беседуя друг с другом.

Друг чихххнул!..
И маленький микроб,
вылетев из дружеского носа,
специально постарался,
чтоб
угодить ко мне в ноздрю
без спроса.

Но,
попав в гостеприимный нос,
микроорганизм устроил подлость:
он ущерб хозяину нанес,
заразивши носовую полость.

Я чихххнул —
не раз, а целых три!
Да и не понадобилось боле,
чтобы внутрь дружеской ноздри
гадкого микроба отфутболить.

Долгую беседу мы вели,
между слов чихххая многократно.
А микроб
в двух метрах от земли
двигался
туда ? сюда ? обратно...

Наконец,
он рухнул под забор.
Я и друг
обрадовались оба:
дали мы инфекции отпор,
начихххав
на вредного микроба!

Для счастья надобно немного:
пирог,
         варенье
                     и зефир.
Но вот военная тревога
нарушила покой квартир.

Военные надев ботинки,
Военные обув штаны,
Я вылезаю из кровати,
Чтоб защитить покой страны.

Сурово пью кефир военный,
Жую военный помидор —
И отправляюсь постепенно
Врагу достойный дать отпор.

      А дочь моя лежит в кроватке
      и видит детский сон о том
      как смелый папа на лошадке
      с коварным борется врагом
      он ловко скачет с папиросой
      навстречу лютому врагу
      а ветер с папиного носа
      срывает хрупкие очки
      потом еще пиджак срывает
      потом военные штаны
      потом военные ботинки
       (ценою в 42 рубля)
      а папа без очков не видит
      но скачет на лихом коне
      навстречу ядерным ракетам
      подводным лодкам и т.п.
      и враг
      в биноклю наблюдая
      раздетый папин организм
      вдруг неуклонно понимает
      что значит русский героизм
      он рвет секретную бумагу
      и убегает наутек
      а папе скоро за отвагу
      дадут Почетный Молоток!

Не дали...
И дадут едва ли
хотя бы часть от Молотка.
Ведь даже маленькой медали
еще не дали мне пока.

Тревогу отменили вскоре —
была учебною она.
А мир
(особенно на море)
гораздо лучше,
чем война.

Я в Африке не был ни разу.
В Америке — тоже я не...
Сухарь
не давал дикобразу,
чтоб он покатал на спине.

Змея не кусала в полыни,
не щупал в реке осьминог
и даже, представьте, поныне
не бегал за мной носорог.

Да сколько ж такое продлится?
Не видно ж такому конца...
Пускай забодала бы птица,
пускай заклевала б овца!

И вдруг открываются двери,
и вижу я
(будто во сне),
как разнообразные звери
рысцою несутся ко мне —
несутся, представьте, рысцою
из джунглей,
пустынь
и морей...
Меня напоили росою
и дали мешок сухарей.

Я тоже,
что мог,
отдавал им,
хотя уж и был полужив.
Укрыли меня одеялом,
сперва на кровать положив.

«Покуда о нас не забудешь, —
шептал мне седой дикобраз, —
не раз ты в Америке будешь.
И в Африке — тоже не раз...»

Какая-то мощная сила
помчала секунды быстрей.
И понял я,
что наступило
ВРЕМЯ
         ДОБРЫХ
                    ЗВЕРЕЙ.

(Всенародное ликование по поводу
приближения осени)
Да здравствует Первое мая!
Да здравствует мая Второе!
Да здравствует мая и Третье!
Да здравствует мая Четвертое!

Да здравствует Пятое мая!
Да здравствует мая Шестое!
Седьмое да здравствует мая!
Да здравствует мая Восьмое!

Девятое мая — да здравствует!
Десятое мая — да здравствует!
Одиннадцатое — да здравствует!
А с ним заодно — и Двенадцатое!

Да здравствует даже Тринадцатое,
а после, небось, и Четырнадцатое,
потом, однозначно, Пятнадцатое —
и все они очень да здравствуют!!!

А что впереди там: Шестнадцатое?..
Семнадцатое?.. Восемнадцатое?..
На очереди — Девятнадцатое?..
Пускай же да здравствуют вместе!

Да здравствует мая Двадцатое!
А следом за ним — Двадцать Первое!
И Двадцать Второе — конечно же,
включительно по Двадцать Третье.

А вот Двадцать Пятое мая
предшествует Двадцать Четвертому,
хотя и настойчиво следует
за Двадцать Шестым —
но да здравствует! *

Уж Двадцать Седьмое проносится,
и Двадцать Восьмое проносится,
и шустрое Двадцать Девятое
сменяется на Тридцать Первое...

Но мы пропустили Тридцатое,
которое тоже — да здравствует!
Ведь скоро,
                совсем уже скоро
наступит чудесное Лето.

    * * *

Потом будет месяц сентябрь,
потом будет месяц октябрь,
потом будет месяц ноябрь,
а там уж, глядишь —
Новый год!

ынг-ынг
хееееее

Я курю.
Из папиросы
вылетает бледный дым.
Образуя знак вопроса,
дым становится седым.

Месяц красный,
будто окунь —
осторожен и колюч —
в сонный омут
черных окон
выплывает из-за туч.

Где-то пахнет пирогами.
Дверь закрыта на засов.
Машут длинными руками
стрелки башенных часов.

Спит водитель дядя Федя —
он устал за целый день.
И во сне куда-то едет,
нажимая на педаль...

Мысли острая рапира
протыкает сверху вниз
неопознанного мира
совершенный организм.

Мир загадочен,
как ребус...
Но,
свободою влеком,
электрический троллейбус
хочет стать грузовиком.

Почему судьба за это
норовит ударить в нос?

Не могу найти ответа
на поставленный вопрос.

Потому на барабане
я учу играть мышат.
И валяется в чулане
мой дырявый парашют.

Возвращался третий класс
С книжками с урока.
Видит — речка поднялась,
Разлилась широко.

Где недавно был каток,
Там бушующий поток.

Речка сбросила мостки,
Вырвалась из плена.
Все ей нынче пустяки.
Море по колено!

Затопила огород,
Мчится по оврагу,
По реке петух плывет
Унесло беднягу.

Ну, теперь ему конец.
Он неопытный пловец.

Но с волной вперегонки
Вниз с крутого ската
Мчатся берегом реки
Школьники-ребята.

Они бегут к оврагу,
Вокруг ручьи текут.
Тяжелую корягу
Ребята волокут.

Петух плывет куда-то,
Несет его вода.
— Сюда!- кричат ребята.
Сюда плыви, сюда!

К реке бежит ватага,
В волну летит коряга.
За корягу, за сучки,
Зацепился край доски.

Машет крыльями петух,
Он летит на берег.
Озирается вокруг,
Счастью он не верит.

Знают все, что третий класс
Петуха сегодня спас.

Папа работал,
Шуметь запрещал…
Вдруг
Под диваном
Сверчок
Затрещал.

Ищу под диваном —
Не вижу сверчка,
А он, как нарочно,
Трещит с потолка.

То близко сверчок,
То далёко сверчок,
То вдруг застрекочет,
То снова молчок.

Летает сверчок
Или ходит пешком?
С усами сверчок
Или с пестрым брюшком?

А вдруг он лохматый
И страшный на вид?
Он выползет на пол
И всех удивит.

Петька сказал мне:
— Давай пятачок,
Тогда я скажу тебе,
Что за сверчок.

Мама сказала:
— Трещит без конца!
Выселить нужно
Такого жильца!

Везде мы искали,
Где только могли,
Потерянный зонтик
Под шкафом
Нашли.

Нашли под диваном
Футляр от очков,
Но никаких
Не поймали сверчков.

Сверчок — невидимка,
Его не найдешь.
Я так и не знаю,
На что он похож.

Сережа взял свою тетрадь —
Решил учить уроки:
Озера начал повторять
И горы на востоке.

Но тут как раз пришел монтер.
Сережа начал разговор
О пробках, о проводке.

Через минуту знал монтер,
Как нужно прыгать с лодки,
И что Сереже десять лет,
И что в душе он летчик.

Но вот уже зажегся свет
И заработал счетчик.

Сережа взял свою тетрадь —
Решил учить уроки:
Озера начал повторять
И горы на востоке.

Но вдруг увидел он в окно,
Что двор сухой и чистый,
Что дождик кончился давно
И вышли футболисты.

Он отложил свою тетрадь.
Озера могут подождать.

Он был, конечно, вратарем,
Пришел домой не скоро,
Часам примерно к четырем
Он вспомнил про озера.

Он взял опять свою тетрадь —
Решил учить уроки:
Озера начал повторять
И горы на востоке.

Но тут Алеша, младший брат,
Сломал Сережин самокат.

Пришлось чинить два колеса
На этом самокате.
Он с ним возился полчаса
И покатался кстати.

Но вот Сережина тетрадь
В десятый раз открыта.

— Как много стали задавать!-
Вдруг он сказал сердито. —
Сижу над книжкой до сих пор
И все не выучил озер.

Был моряк у нас на сборе,
Говорил о Черном море.
Он служил четыре года
Кочегаром на линкоре.

Он во льдах на ледоколе
Оставался зимовать.
Он сказал, что силу воли
Надо с детства развивать.

Алеша после сбора
Шагал домой пешком,
Мечтал, что станет скоро
Полярным моряком.

Он будет закаляться
И вечером и днем,
Он будет закаляться,
Все будут удивляться
И спрашивать о нем.

Он не знал, с чего начать.
Может, целый день молчать?
Может, лечь на голый пол?
Перестать играть в футбол?

Бьют часы на башне,
Все огни погашены.
Тихо в комнатах, ни звука.
Закрывает окна дед.
Он идет проведать внука,
А его в кровати нет.

Спит он возле сундука,
На полу, без тюфяка.
Закаляется Алёша
По примеру моряка.

Недолго спал Алеша:
«Тут что-то жестко спать».
И с пола встал Алеша
И сонный лег в кровать.

«Теперь совсем не жестко, —
Подумал он во сне. —
Лежу на голых досках,
А так приятно мне!»

Что ж, бывают неудачи!
Он решил не унывать.
Он попробует иначе
Силу воли развивать.

На перемене все кричат,
А он молчит сурово.
Он двадцать пять минут подряд
Не произнес ни слова.

Он старался — он молчал,
Но никто не замечал.
Это было выше сил.
Он товарищей спросил:

— Вам, конечно, все равно,
Что я молчу давным-давно?

Что ж, бывают неудачи!
Он решил не унывать.
Он попробует иначе
Силу воли развивать.

Он купил ириску,
Решил ее не есть.
Но как не съесть ириску,
Когда ириска есть?!

Что ж, бывают неудачи!
Он решил не унывать.
Он попробует иначе
Силу воли развивать.

Все ребята в нашей школе
Развивают силу воли.

— Где вы были?
Далеко ли?
— На Арбате были,
В школе.

Заглянули в третий класс.
(Тут они вздохнули обе.)
Там Смирнов отстал в учебе,
И, представьте, из-за нас!

«Скачет шустрая сеница», —
Написал он на доске,
И за это единица
У Смирнова в дневнике.

Он расстроился, бедняжка,
Слезы брызнули из глаз.
Да и нам, конечно, тяжко,
Что неверно пишут нас.

Рассказали нам синицы:
— В коридоре что творится!
Стайкой скачут ученицы,
Мчатся мальчики гурьбой,
Все кричат наперебой.

Мы охотно скачем сами
Вверх и вниз, туда-сюда,
Но такими голосами
Не кричим мы никогда. —
Тут вздохнули две синицы
И вспорхнули со страницы.

Раньше с палкой, с посошком,
Дед-Мороз ходил пешком.

Он теперь совсем не тот,
Нынче мы привыкли:
Дед-Мороз под Новый год
Мчит на мотоцикле.

Или едет он в такси –
Ёлки, ёлки всюду, –
Дед, куда ни пригласи,
Обещает: – Буду!

Целый день звонки, звонки
В штабе новогоднем:
– Восемь дедов в Лужники
Вышлите сегодня!

В голубой тулуп одет,
Рассыпая блёстки,
На машине главный дед
Едет в зал Кремлёвский.

А оттуда главный дед
Едет в зал Колонный.
А за главным дедом вслед
Едет дед районный.

На метро во все концы
Едут деды-близнецы.

В парки, в школы, во дворцы
Входят деды-близнецы.

Блещет улиц белизна,
Снег на солнце розов.
Вся Москва полным-полна
Дедушек-Морозов.

Был дождик, слякоть, мокрота,
Вдруг около ворот
Нашла вожатая крота:
— Какой красивый крот!

Немножко он подслеповат,
Но в этом он не виноват.

Все голосуют за крота:
— Он оказался неспроста
У лагерных ворот!
Пусть в лагере живет!

А для живого уголка
Он настоящий клад:
Там нету жителей пока,
Хотя висит плакат
На стенке около дверей:
«Не забывай кормить зверей!»

И вот мальчишки для крота
Несут червей из-под кус,та.
Он открывает рот —
Он очень умный крот.

С утра девчонки на посту,
Приносят гусениц кроту,
Он открывает рот —
Он очень умный крот.

Но разнеслась однажды весть —
Крот ничего не хочет есть!
Съедал жука в один присест
И вдруг теперь не пьет, не ест.

Дневник вожатая вела
Про все отрядные дела
И написала и о том,
Что были трудности с кротом:

В отряде сорок октябрят,
И все кормить его хотят,
А он один всего!
Ему-то каково?

Бедняга крот! Он жив пока,
Но для живого уголка
Придется нам скорей
Искать других зверей.

Поздней осени приметы:
Улетела птичья стая,
Все по-разному одеты,
Снег пошел опять растаял…

На прогулке три Аленки.
Три Аленки — две дубленки
И в полоску плащик тонкий.

Дал я плащику подножку,
Понарошку,
Не со зла.
Возмутились две Аленки,
А одна домой ушла.

Возвратилась вся в зеленке.
— Размахнись! — кричу Аленке. —
Стукни ты меня в ответ! —
А она смеется: — Нет,
Мне идет зеленый цвет.

Я взглянул на плащик тонкий,
И, как будто не всерьез,
Неожиданно Аленке
Задаю такой вопрос:

— Три девчонки, три Аленки,
У кого-то нос в зеленке
И косички словно лен,
Я в кого из них влюблен?

Улыбается Аленка:
— Говоришь, в зеленке нос?
Нет, загадочный вопрос.

По телефону день-деньской
Нельзя к нам дозвониться!
Живет народ у нас такой —
Ответственные лица:
Живут у нас три школьника
Да первоклассник Коленька.

Придут домой ученики —
И начинаются звонки,
Звонки без передышки.
А кто звонит? Ученики,
Такие же мальчишки.

— Андрей, что задано, скажи?..
Ах, повторяем падежи?
Все снова, по порядку?
Ну ладно, трубку подержи,
Я поищу тетрадку.

— Сережа, вот какой вопрос:
Кто полушария унес?
Я в парте шарил, шарил,
Нет карты полушарий!…

Не замолкают голоса,
Взывает в трубке кто-то:
— А по ботанике леса,
Луга или болото?

Звонят, звонят ученики…
Зачем писать им в дневники,
Какой урок им задан?
Ведь телефон-то рядом!
Звони друг другу на дом!

Звонят, звонят ученики…
У них пустые дневники,
У нас звонки, звонки, звонки…

А первоклассник Колечка
Звонит Смирновой Галочке —
Сказать, что пишет палочки
И не устал нисколечко.

Один щенок
Был одинок,
Бродил он
Неприкаянно.
И наконец
Решил щенок:
Найду себе
Хозяина!

С утра собаки
Всех пород
С людьми
Выходят из ворот.
С людьми
Побыть мне хочется!
Зачем мне
Одиночество?
В каком-то
Дворике пустом
Один остался
С детства я…

И стал щенок
Мечтать о том,
Как будет он
Вилять хвостом,
Хозяина
Приветствуя.

И вот щенок
Пустился в путь.
Бежал он
За прохожими,
Но хоть спросил бы
Кто-нибудь:
Ты что
Такой встревоженный?

Нет, у людей
Свои дела:
Куда-то школьница
Прошла,
Прошли два длинных
Паренька…

Никто не смотрит
На щенка.
И, грустный,
Озабоченный,
Бежит он
Вдоль обочины.

Малыш
В коляске
Катится!

Малыш
В пушистом
Платьице.

Наверно, он
Возьмет
Щенка?!
Нет, он улегся
Спать пока.

Бежит девчонка,
Что-то ест.
Щенок — за ней!
Она — в подъезд!

Тоска
Напала
На щенка…
Догнал он
Деда, старика.
Но и у деда
Много дел,
Он на щенка
Не поглядел.

И так расстроился
Щенок,
Что он завыл
Отчаянно:

«Я одино-о-ок,
Я одино-о-о-ок,
Не нахожу-уууу
Хозяина!..»

Как вдруг
Увидели щенка
Две девочки,
Две Катеньки.
Они зовут
Издалека:
— Иди сюда,
Кудлатенький.

Одна кричит,
Всплеснув рукой:
— Ты нужен мне
Как раз такой!

Другая бросилась
К нему:
— Дай лучше я
Тебя возьму!

— Кудлатенький!
— Косматенький! —
Его ласкают
Катеньки.

Обнюхал девочек
Щенок,
Как завизжит
Отчаянно…
Сдержать он
Радости не мог:
Вдруг сразу —
Два хозяина!

Пришли к пенсионерке
Три юных пионерки.
Явились утром ранним,
Чтоб окружить вниманьем,
Окружить любовью
Бабушку Прасковью.

Спокойно спит старуха,
Не ведает печали,
И вдруг ей прямо в ухо
Подружки закричали:

— Как ваше здоровье,
Бабушка Прасковья?

Тут всполошилась бабка:
— Где фартук мой? Где тряпка?
Как я гостей встречаю?—
И стол накрыла к чаю.

Хлопочет у печурки,
Подкладывает щепки:
— Скажите мне, девчурки,
Какой вы пьете, крепкий?

Выпили подружки
Чайку по полной кружке,
А бабушка Прасковья
Сказала:— На здоровье!

Я чаю пить не буду,—
И вымыла посуду.
И так она устала —
Ей даже плохо стало!

Достаточно к старушке
Проявлено вниманья!
Ушли домой подружки,
Сказавши:— До свиданья.

Им галочку в тетради
Поставили в отряде:
«Окружена любовью
Бабушка Прасковья».

Была весенняя пора,
Была военная игра,
И нам попался пленный.
Пленный! Пленный!
Какой почтенный пленный!

Хотя он ростом не высок,
Но у него седой висок,
Он очень важное лицо —
Директор школы
Взят в кольцо.

Он был участником игры,
Он жег сигнальные костры
И оказался пленным.
Пленным! Пленным!
Таким почтенным пленным!

Поставил двойку не одну
Он в наших дневниках,
И вот сегодня он в плену
У школьников в руках.

Приятно, что ни говори,
Дела идут на лад…
К нему бегут секретари:
— Директор! Ваш доклад!

А он вздыхает: — Ну и ну!
Предупредите: я в плену.

Такое важное лицо —
Директор школы
Взят в кольцо!
Такой бесценный пленный
Один во всей вселенной!

Она лежит трехногая
В кухне, на боку.
Испытала многое
На своём веку.

Давно ей кто-то грудь прожег —
На ней забыли утюжок,
Потом котята лапами
Ее скребли, царапали.

Андрюша зиму целую
Твердил:— Я завтра сделаю
Для табуретки ножку.

Однако зиму целую
Она лежала в лежку,
Будто понимая,
Что она хромая.

Пообещал купить гвоздей
Сосед однажды летом,
Но (понадейся на людей!)
Сосед забыл об этом.

Ее в порядок привести
Пообещал Володенька,
Но парню надо подрасти —
Пока ему три годика.

У Пети в школьной мастерской
Все инструменты под рукой,
Но табурет не в плане.
А если он не в плане,
Пускай лежит в чулане!

К вам обращаюсь, детвора!
Возьмите на заметку:
Поставить на ноги пора
Хромую табуретку.

Прошу тебя, читатель мой,
Ты не оставь ее хромой!

На комод уселась к нам
Глиняная птица
И глядит по сторонам:
«Чем бы поживиться?»

Будто круглые очки,
У нее глазищи,
И глотает пятачки
Птица вместо пищи.

Опустил монету,
Был пятак — и нету!

Стала хищная сова
Предъявлять свои права.

Я хотел купить значок
Другу к именинам.
Звяк!— остался пятачок
В животе совином.

Даже деньги на автобус
Я в совиную утробу
Для чего-то опустил,
Опустил и загрустил.

А сова глядит, хохочет,
Изогнула нос крючком.
Для нее теперь охочусь
Я за каждым пятачком.

Завтра мамино рожденье —
За подарком не бегу,
На подарок нету денег,
Их в копилке берегу.

Я разбил эту сову,
Хорошо опять живу!

Лампа горит…
Занимается папа,
Толстую книжку
Достал он из шкапа,
Он исписал и блокнот
И тетрадь,
Должен он завтра
Экзамен сдавать!
Петя ему очинил
Карандаш.
Петя сказал:
— Обязательно сдашь!

Учатся взрослые
После работы,
Носят в портфелях
Тетради, блокноты,
Книжки читают,
Глядят в словари.
Папа сегодня
Не спал до зари.

Петя советует:
— Слушай меня,
Сделай себе
Расписание дня!

Делится опытом
Петя с отцом:
— Главное,
Выйти с веселым лицом!

Помни,
Тебе не поможет
Шпаргалка!
Зря с ней провозишься,
Времени жалко!

Учатся взрослые
После работы.
С книжкой идут
На экзамен пилоты.
С толстым портфелем
Приходит певица,
Даже учитель
Не кончил учиться!

— У вашего папы
Какие отметки?-
Интересуется
Дочка соседки

И признается,
Вздыхая,
Мальчишкам:
— У нашего тройка:
Волнуется слишком!

Кто, кто
В этой комнате живёт?
Кто, кто
Вместе с солнышком встаёт?

Это Машенька проснулась,
С боку на бок повернулась
И, откинув одеяло,
Вдруг сама на ножки встала.

Здесь не комната большая —
Здесь огромная страна,
Два дивана-великана.
Вот зелёная поляна —
Это коврик у окна.
***
Потянулась Машенька
К зеркалу рукой,
Удивилась Машенька:
«Кто же там такой?»

Она дошла до стула,
Немножко отдохнула,
Постояла у стола
И опять вперёд пошла.
***
Сорока-ворона
Кашку варила,
Кашку варила,
Маше говорила:
— Сначала кашку скушай,
Потом сказку слушай!
***
Стала Маша подрастать.
Надо дочку воспитать.
Есть у Маши дочка —
Ей скоро полгодочка.
***
Нарисуем огород,
Там смородина растёт —
Два куста смородины,
Ягоды, как бусины.
Чёрные — Володины,
Красные — Марусины.
***
Целый день поёт щегол
В клетке на окошке.
Третий год ему пошёл,
А он боится кошки.

А Маша не боится
Ни кошки, ни щегла.
Щеглу дала напиться,
А кошку прогнала.
***
Встали девочки в кружок,
Встали и примолкли.
Дед-Мороз огни зажёг
На высокой ёлке.

Наверху звезда,
Бусы в два ряда.
Пусть не гаснет ёлка,
Пусть горит всегда!
***
Часы пробили восемь.
Сейчас затихнет дом,
Сейчас платок набросим
На клетку со щеглом.

Есть у Маши дочка,
Ей скоро полгодочка.
Она лежит не плачет,
Глаза от света прячет.
Чтоб у нас она спала,
Снимем лампу со стола.
***
Ходят тени по стене,
Будто птицы в тишине
Стаями летят.
Кошка сердится во сне
На своих котят.

Мы спать ложимся рано,
Сейчас закроем шторы,
Диваны-великаны
Теперь стоят, как горы…

Баю-баюшки-баю,
Баю Машеньку мою.

Шла вчера я за водою,
А у нас ведро худое.
Из-за этого ведра
Я наплакалась вчера.

Залепила я дыру.
Только воду наберу —
А она опять наружу
Так и льется по ведру.

Вдруг ребята мне кричат:
— К вам приехал Шурка!
У него шинель до пят,
Форменная куртка.

Я смотрю — в избе мой брат,
У него шинель до пят.
Он с запиской отпускной
К нам пришел на выходной.

Мать хлопочет у стола,
К чаю шанежек дала.
Я, конечно, не зевала —
Сразу две себе взяла.

Шурка — слесарь в мастерской.
Он такой степенный,
Представительный такой,
Прямо как военный..

Утром долго я спала,
Встала позже брата.
Вижу — ведра у стола,
На одном заплата.

Брат стоит смеется:
— Операция легка!
Не такие у станка
Выполнять придется!

Я вам к завтрашнему дню
В доме все перечиню.—

Шурка денег не берет,
Все он чинит даром:
То сосед к нему идет
Со старым самоваром,

То он бабке для замка
Сделал новый ключик.
Хвалят все ученика:
— Хорошо вас учат!

Написано вместе с Павлом Барто

— Ах ты, девочка чумазая,
где ты руки так измазала?
Чёрные ладошки;
на локтях — дорожки.

— Я на солнышке
лежала,
руки кверху
держала.
ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.
— Ах ты, девочка чумазая,
где ты носик так измазала?
Кончик носа чёрный,
будто закопчённый.

— Я на солнышке
лежала,
нос кверху
держала.
ВОТ ОН И ЗАГОРЕЛ.
— Ах ты, девочка чумазая,
ноги в полосы
измазала,
не девочка,
а зебра,
ноги-
как у негра.

— Я на солнышке
лежала,
пятки кверху
держала.
ВОТ ОНИ И ЗАГОРЕЛИ.

— Ой ли, так ли?
Так ли дело было?
Отмоем всё до капли.
Ну-ка, дайте мыло.
МЫ ЕЁ ОТОТРЁМ.

Громко девочка кричала,
как увидела мочалу,
цапалась, как кошка:
— Не трогайте
ладошки!
Они не будут белые:
они же загорелые.
А ЛАДОШКИ-ТО ОТМЫЛИСЬ.

Оттирали губкой нос —
разобиделась до слёз:
— Ой, мой бедный
носик!
Он мыла
не выносит!
Он не будет белый:
он же загорелый.
А НОС ТОЖЕ ОТМЫЛСЯ.

Отмывали полосы —
кричала громким голосом:
— Ой, боюсь щекотки!
Уберите щётки!
Не будут пятки белые,
они же загорелые.
А ПЯТКИ ТОЖЕ ОТМЫЛИСЬ.

— Вот теперь ты белая,
Ничуть не загорелая.
ЭТО БЫЛА ГРЯЗЬ.

На Арбате, в магазине,
За окном устроен сад.
Там летает голубь синий,
Снегири в саду свистят.

Я одну такую птицу
За стеклом видал в окне,
Я видал такую птицу,
Что теперь не спится мне.

Ярко-розовая грудка,
Два блестящие крыла…
Я не мог ни на минутку
Оторваться от стекла.

Из-за этой самой птицы
Я ревел четыре дня.
Думал, мама согласится —
Будет птица у меня.

Но у мамы есть привычка
Отвечать всегда не то:
Говорю я ей про птичку,
А она мне про пальто.

Что в карманах по дыре,
Что дерусь я во дворе,
Что поэтому я должен
Позабыть о снегире.

Я ходил за мамой следом,
Поджидал ее в дверях,
Я нарочно за обедом
Говорил о снегирях.

Было сухо, но галоши
Я послушно надевал,
До того я был хорошим —
Сам себя не узнавал.

Я почти не спорил с дедом,
Не вертелся за обедом,
Я «спасибо» говорил,
Всех за все благодарил.

Трудно было жить на свете,
И, по правде говоря,
Я терпел мученья эти
Только ради снегиря.

До чего же я старался!
Я с девчонками не дрался.

Как увижу я девчонку,
Погрожу ей кулаком
И скорей иду в сторонку,
Будто я с ней незнаком.

Мама очень удивилась:
— Что с тобой, скажи на милость?
Может, ты у нас больной —
Ты не дрался в выходной!

И ответил я с тоской:
— Я теперь всегда такой.

Добивался я упрямо,
Повозился я не зря.
— Чудеса,- сказала мама
И купила снегиря.

Я принес его домой.
Наконец теперь он мой!
Я кричал на всю квартиру:
— У меня снегирь живой!

Я им буду любоваться,
Будет петь он на заре…
Может, снова можно драться
Завтра утром во дворе?

Я лежу, болею,
Сам себя жалею.

Повздыхаю на спине,
Снова на бок лягу…
Не идут друзья ко мне
Навестить беднягу.

Я лежу, болею,
Сам себя жалею.

Где товарищи мои?
Как проводят лето?
Без меня ведут бои
На футболе где-то…

Я лежу, болею,
Сам себя жалею.

Жду, когда в конце концов
Распахнутся двери
И ворвутся шесть мальцов,
Пять по крайней мере.

Но в квартире тишина…
Тру глаза спросонок,
Вдруг я вижу (вот те на!) —
Входят пять девчонок.

Пять девчонок сели в ряд
У моей кровати.
— Ну, довольно! — говорят. —
Поболел, и хватит.

Песни знаешь или нет?
Будешь запевалой!—
Я киваю им в ответ:
— Что ж, споем, пожалуй.

Танька (тонкий голосок,
Хвостик на затылке)
Говорит: — А это сок
Для тебя в бутылке.

Чудеса! Мальчишек жду,
А пришли девчата.
Я же с ними не в ладу,
Воевал когда-то.

Я лежу, болею,
Сам себя жалею,
Как с девчонками спою,
Сразу веселею.

Приехали! Приехали!
Родители приехали!
С конфетами, с орехами
Родители приехали.

Девочки и мальчики
Прыгают от радости:
В каждом чемоданчике
Яблоки и сладости.

Вот для дочки
Танечки
В узелочке
Прянички.
А вот это пироги,
Для себя их береги.

Вот для сына
Петеньки
Леденцы
В пакетике.
Это Пете моему,
Это больше никому!

И с пакетами в руках
Уплетают в уголках
Друг от друга
По секрету
Кто пирог,
А кто конфету.

Ходит Витя
Мимо всех:
«Хоть бы мне
Один орех!
Не дождался
Я отца,
Остался я
Без леденца».

Вдруг ребята
Встали с мест:
— Мы едим,
А он не ест?

Товарищи
Родители!
Хотите,
Не хотите ли,

Но кладите
Всё на стол
И делите
Всё на сто!

Что мы сели
По углам?
Всё поделим
Пополам…

Разделите
Всё на всех:
Вам орех,
Нам орех…

Всё у всех,
Ребята, есть?
Начинайте
Есть!

Собрались на сбор отряда
Все! Отсутствующих нет!
Сбор серьезный:
Выбрать надо
Лучших девочек в совет.

Галю вычеркнут из списка!
Все сказали ей в глаза:
— Ты, во-первых, эгоистка,
Во-вторых, ты егоза.

Предлагают выбрать Свету:
Света пишет в стенгазету,
И отличница она.
— Но играет в куклы Света! —
Заявляет Ильина.

— Вот так новый член совета!
Нянчит куколку свою!
— Нет! — кричит, волнуясь. Света, —
Я сейчас ей платье шью.

Шью коричневое платье,
Вышиваю поясок.
Иногда, конечно, кстати
Поиграю с ней часок.

— Даже нужно шить для кукол! —
Заступается отряд.
— Будет шить потом для внуков! —
Пионерки говорят.

Подняла Наташа руку:
— Мы вопрос должны решить.
Я считаю, что для кукол
В пятом классе стыдно шить!

Стало шумно в школьном зале,
Начался горячий спор,
Но, подумав, все сказали:
— Шить для кукол — не позор!

Не уронит этим Света
Своего авторитета.

Что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

Драмкружок, кружок по фото,
Хоркружок — мне петь охота,
За кружок по рисованью
Тоже все голосовали.

А Марья Марковна сказала,
Когда я шла вчера из зала:
«Драмкружок, кружок по фото
Это слишком много что-то.

Выбирай себе, дружок,
Один какой-нибудь кружок».

Ну, я выбрала по фото…
Но мне еще и петь охота,
И за кружок по рисованью
Тоже все голосовали.

А что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

Я теперь до старости
В нашем классе староста.
А чего мне хочется?
Стать, ребята, летчицей.

Поднимусь на стратостате…
Что такое это, кстати?
Может, это стратостат,
Когда старосты летят?

А что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

У меня еще нагрузки
По-немецки и по-русски.

Нам задание дано —
Чтенье и грамматика.
Я сижу, гляжу в окно
И вдруг там вижу мальчика.

Он говорит: «Иди сюда,
Я тебе ирису дам».
А я говорю: «У меня нагрузки
По-немецки и по-русски».

А он говорит: «Иди сюда,
Я тебе ирису дам».

А что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

Дело было в январе,
Стояла ёлка на горе,
А возле этой ёлки
Бродили злые волки.

Вот как-то раз,
Ночной порой,
Когда в лесу так тихо,
Встречают волка под горой
Зайчата и зайчиха.

Кому охота в Новый год
Попасться в лапы волку!
Зайчата бросились вперед
И прыгнули на ёлку.

Они прижали ушки,
Повисли, как игрушки.

Десять маленьких зайчат
Висят на ёлке и молчат.
Обманули волка.
Дело было в январе,—
Подумал он, что на горе
Украшенная ёлка.

Возле Каменного моста,
Где течет Москва-река,
Возле Каменного моста
Стала улица узка.

Там на улице заторы,
Там волнуются шоферы.
— Ох, — вздыхает постовой,
Дом мешает угловой!

Сёма долго не был дома —
Отдыхал в Артеке Сёма,
А потом он сел в вагон,
И в Москву вернулся он.

Вот знакомый поворот —
Но ни дома, ни ворот!
И стоит в испуге Сёма
И глаза руками трет.

Дом стоял
На этом месте!
Он пропал
С жильцами вместе!

— Где четвертый номер дома?
Он был виден за версту! —
Говорит тревожно Сёма
Постовому на мосту. —

Возвратился я из Крыма,
Мне домой необходимо!
Где высокий серый дом?
У меня там мама в нем!

Постовой ответил Сёме:
— Вы мешали на пути,
Вас решили в вашем доме
В переулок отвезти.

Поищите за углом
И найдете этот дом.

Сёма шепчет со слезами:
— Может, я сошел с ума?
Вы мне, кажется, сказали,
Будто движутся дома?

Сёма бросился к соседям,
А соседи говорят:
— Мы все время, Сёма, едем,
Едем десять дней подряд.

Тихо едут стены эти,
И не бьются зеркала,
Едут вазочки в буфете,
Лампа в комнате цела.

— Ой, — обрадовался
Сёма, —
Значит, можно ехать
Дома?

Ну, тогда в деревню летом
Мы поедем в доме этом!
В гости к нам придет сосед:
«Ах!» — а дома… дома нет.

Я не выучу урока,
Я скажу учителям:
— Все учебники далеко:
Дом гуляет по полям.

Вместе с нами за дровами
Дом поедет прямо в лес.
Мы гулять — и дом за нами,
Мы домой — а дом… исчез.

Дом уехал в Ленинград
На Октябрьский парад.
Завтра утром, на рассвете,
Дом вернется, говорят.

Дом сказал перед уходом:
«Подождите перед входом,
Не бегите вслед за мной —
Я сегодня выходной».

— Нет, — решил сердито Сёма,
Дом не должен бегать сам!
Человек — хозяин дома,
Все вокруг послушно нам.

Захотим — и в море синем,
В синем небе поплывем!
Захотим —
И дом подвинем,
Если нам мешает дом!

У Вовы двойка с минусом —
Неслыханное дело!

Он у доски не двинулся.
Не взял он в руки мела!
Стоял он будто каменный:
Он стоял как статуя.

— Ну как ты сдашь экзамены?
Волнуется вожатая.-

Твою семью, отца и мать,
На собранье упрекать
Директор будет лично!

У нас хороших двадцать пять
И три семьи отличных,

Но твоей семьей пока
Директор недоволен:
Она растить ученика
Не помогает школе.

— Ну при чем моя семья?-
Он говорит вздыхая.-
Получаю двойки я —
И вдруг семья плохая!

Упреки он бы перенес,
Не показал бы виду,
Но о семье идет вопрос —
Семью не даст в обиду!

Будут маму упрекать:
«У нас хороших двадцать пять
И три семьи отличных,
А вы одна — плохая мать!»-
Директор скажет лично.

Печально Вова смотрит вдаль,
Лег на сердце камень:
Стало маму очень жаль…
Нет, он сдаст экзамен!

Скажет маме: «Не грусти,
На меня надейся!
Нас должны перевести
В хорошее семейство!»

Мы на мальчика глядим —
Он какой-то нелюдим!
Хмурится он, куксится,
Будто выпил уксуса.

В сад выходит Вовочка,
Хмурый, словно заспанный.
— Не хочу здороваться,—
Прячет руку за спину.

Мы на лавочке сидим,
Сел в сторонку нелюдим,
Не берет он мячика,
Он вот-вот расплачется.

Думали мы, думали,
Думали, придумали:
Будем мы, как Вовочка,
Хмурыми, угрюмыми.

Вышли мы на улицу —
Тоже стали хмуриться.

Даже маленькая Люба —
Ей всего-то года два —
Тоже выпятила губы
И надулась, как сова.

— Погляди!— кричим мы Вове.
Хорошо мы хмурим брови?

Он взглянул на наши лица,
Собирался рассердиться,
Вдруг как расхохочется.
Он не хочет, а хохочет
Звонче колокольчика.

Замахал на нас рукой:
— Неужели я такой?

— Ты такой!— кричим мы Вове,
Все сильнее хмурим брови.

Он пощады запросил:
— Ой, смеяться нету сил!

Он теперь неузнаваем.
С ним на лавочке сидим,
И его мы называем:
Вова — бывший нелюдим.

Он нахмуриться захочет,
Вспомнит нас и захохочет.

Ой, какой стоит галдеж!
Пляшут комсомолки.
Так танцует молодежь,
Что не хочешь, да пойдешь
Танцевать на елке.

Тут поет веселый хор,
Здесь читают басни…
В стороне стоит Егор,
Толстый третьеклассник.

Первым он пришел на бал
В школьный клуб на елку.
Танцевать Егор не стал:
— Что плясать без толку?

Не глядит он на стрекоз
И на рыбок ярких.
У него один вопрос:
— Скоро будет Дед Мороз
Выдавать подарки?

Людям весело, смешно,
Все кричат: — Умора!—
Но Егор твердит одно:
— А подарки скоро?

Волк, и заяц, и медведь —
Все пришли на елку.

— А чего на них глазеть?
Хохотать без толку?—
Началось катанье с гор,
Не катается Егор:
— Покатаюсь в парке!

У него один вопрос:
— Скоро будет Дед Мороз
Выдавать подарки?—

Дед Мороз играет сбор:
— Вот подарки, дети!—
Первым выхватил Егор
Золотой пакетик.

В уголке присел на стул,
Свой подарок завернул
С толком, с расстановкой,
Завязал бечевкой.

А потом спросил опять:
— А на ёлке в парке
Завтра будут раздавать
Школьникам подарки?

Прыг-скок! Прыг-скок!
Отменяется урок.

Пляшут, как на празднике,
Юные проказники
И кричат: — Удачный день:
У ботаники мигрень!

Крик такой! Восторг такой!
Все как именинники.

— Пусть пропишет ей покой
Доктор в поликлинике,

Пусть она идет лечиться,
Мы согласны не учиться!

А дежурный говорит:
— У меня был дифтерит,
И пришлось на шесть недель
Уложить меня в постель.

Возмутилась звеньевая,
Пионеров слушая.
Говорит: — Мы проявляем
К людям равнодушие!

Звали милой,
Звали славной,
Нашей Ольгой Николавной,
А теперь желаем зла:
Чтоб ботаника слегла!

Тут опомнился отряд,
Все дежурного корят.

А дежурный говорит:
— Пожалуйста, без паники!
У меня был дифтерит,
А не у ботаники!

Разговор пошел иной,
Все сочувствуют больной:

— Поправляться вам пора,
Ольга Николаевна!
Зря кричали мы «ура», —
Это мы нечаянно.

К нам, на пестрые страницы,
Прилетели две синицы.
Говорят: — Стряслась беда!
Прилетели мы сюда
Рассказать насчет рогатки!
Мы от птиц! Мы делегатки!

Так волнуются синички!
Говорят они с трудом.
Просят: — Дайте нам водички,
Мы тогда в себя придем.—
Принесли мы им водицы —
Успокоились синицы.

Говорит одна синица:
— Что в лесу у нас творится!
Плачут птенчики в гнезде,
Помогите нам в беде!
Птенчик мой так перепуган,
Не летает никуда,
Он уже летал над лугом,
Вился около гнезда.

А теперь всего боится,
Даже гусениц не ест,
Я хочу переселиться,
Улететь из этих мест.

Я слыхала, есть юннаты,
Но у нас в лесу их нет.
Мальчик в майке полосатой
К нам является чуть свет.

Если этот мальчик снова
Вдруг появится в лесу,
Я волнения такого
Не перенесу!

Тут у птиц мы разузнали,
Кто же этот хулиган.
Оказалось, это Алик,
Восьмилетний мальчуган.

Это он в лесу украдкой
В малых птенчиков стрелял.
Вот он тут стоит с рогаткой…
— Алик, ты себя узнал?

Двух синиц мы приручили,
Им работу поручили —
Пусть они и врозь и вместе
Прилетают в школу, в класс,
И приносят в книжку вести
От читателей, от вас.
Полетят они в отряд,
Дела проверят школьные…
Пускай летят куда хотят —
Они ведь птицы вольные.

А мы их выпустили в свет,
Теперь стоим и смотрим вслед.

Мы целое утро
Возились с ростками,

Мы их посадили
Своими руками.

Мы с бабушкой вместе
Сажали рассаду,

А Катя ходила
С подругой по саду.

Потом нам пришлось
Воевать с сорняками,

Мы их вырывали
Своими руками.

Таскали мы с бабушкой
Полные лейки,

А Катя сидела
В саду на скамейке.

— Ты что на скамейке
Сидишь, как чужая?

А Катя сказала:
— Я жду урожая.

Урок меня не спрашивай,
Не спрашивай, не спрашивай,
Урок меня не спрашивай,-
На отдыхе отряд,
На елке разукрашенной
Фонарики горят.

Повеселятся школьники
В свободные деньки.
Мы — за город, в Сокольники,
На лыжи, на коньки.

Провалишься до пояса,
До пояса, до пояса,
Провалишься до пояса,
Останешься в снегу,
А я на лыжах по лесу
До Северного полюса
Как хочешь пробегу!

Урок меня не спрашивай,
Не спрашивай, не спрашивай,
Урок меня не спрашивай,-
На отдыхе отряд,
На елке разукрашенной
Фонарики горят.

А все тетрадки
Спрятаны,
Пускай пока
Поспят они.

В будний день и в выходной
Раздается за стеной:
— Ты возьмешь меня на пляж?
— Что ты мне за это дашь?
— Очини мне карандаш!
— Что ты мне за это дашь?

Алексей пришел из школы,
Это он ведет торги
(Знаю я Алешин голос,
Узнаю его шаги).

Он со всех взимает плату.
Застегнул штанишки брату —
Взял с него за попеченье
Полпеченья.

— Подними очки, голубчик!—
С просьбой дедушка к нему.
Отвечает милый внучек:
— Дашь копейку — подниму!

Алексей пришел из школы.
Он теперь придумал так:
«Если выучу глаголы,
Сам себе даю пятак.
Если выучу приставки,
Я потребую прибавки».

В будний день и в выходной
Раздается за стеной:
— Алик, дедушке поможешь
На восьмой дойти этаж?
— Алексей, отца уважь!—
А в ответ одно и то же:
— Что ты мне за это дашь?

Вышла Леночка на сцену,
Шум пронесся по рядам.
— От детей, —  сказала Лена, —
Я привет вам передам.

Лена в день Восьмого марта
Говорила мамам речь.
Всех растрогал белый фартук,
Банты, локоны до плеч.

Не нарадуются мамы:
— До чего она мила!-
Лучшим номером программы
Эта девочка была.

Как-то в зале райсовета
Депутаты собрались.
Лена, девочка с букетом,
Вышла к ним из-за кулис.

Лена держится так смело,
Всем привет передает,
Ей знакомо это дело:
Выступает третий год.

Третий год, зимой и летом,
Появляется с букетом:
То придет на юбилей,
То на съезд учителей.

Ночью Леночке не спится,
Днем она не пьет, не ест:
«Ой, другую ученицу
Не послали бы на съезд!»

Говорит спокойно Лена:
— Завтра двойку получу —
У меня районный пленум,
Я приветствие учу.

Лена, девочка с букетом,
Отстает по всем предметам:
Ну когда учиться ей?
Завтра снова юбилей!

Синенькая юбочка,
Ленточка в косе.
Кто не знает Любочку?
Любу знают все.

Девочки на празднике
Соберутся в круг.
Как танцует Любочка!
Лучше всех подруг.

Кружится и юбочка
И ленточка в косе,
Все глядят на Любочку,
Радуются все.

Но если к этой Любочке
Вы придете в дом,
Там вы эту девочку
Узнаете с трудом.

Она кричит ещё с порога,
Объявляет на ходу:
— У меня уроков много,
Я за хлебом не пойду!

Едет Любочка в трамвае —
Она билета не берет.
Всех локтями раздвигая,
Пробирается вперед.

Говорит она, толкаясь:
— Фу! Какая теснота! —
Говорит она старушке:
— Это детские места.
— Ну садись, — вздыхает та.

Синенькая юбочка,
Ленточка в косе.
Вот какая Любочка
Во всей своей красе.

Случается, что девочки
Бывают очень грубыми,
Хотя необязательно
Они зовутся Любами.

Я занимаюсь боксом,
Я увлекаюсь боксом,
А мама уверяет,
Что дракой я увлекся

— Беда! — вздыхает мама. —
Я так удручена,
Что вырастила сына я
Такого драчуна!

Я маму звал
В боксерский зал,
Она мне отказала.
— Нет, — говорит, — я не могу,
Я убегу из зала! —

И заявила прямо:
— На бокс смотреть противно!
Я говорю ей: — Мама!
Ты мыслишь не спортивно!

Вот предстоит мне первый бой,
Мне так нужна победа,
Противник мой привел с собой
Двух бабушек и деда.

Явилась вся его родня,
Все за него, против меня.

Он видит всю свою семью,
Поддержку чувствует в бою,
А я расстроен! Я сдаю!

А защищать мне нужно честь
Школьников Рязани.

Вдруг вижу — мама,
Мама здесь!
Сидит спокойно в зале,
Сидит в двенадцатом ряду,
А говорила — не приду!

Я вмиг почувствовал подъем —
Сейчас противника побьем!
Вот он при всех ребятах
Запутался в канатах.

— Ну, как я дрался? Смело?—
Я подбегаю к маме.
— Не знаю, — сидела
С закрытыми глазами.

— Белая медведица!
— Во льдах живет она?
— Метель и гололедица
Медведям не страшна?

— Ой, медвежонок маленький!
— Ребенку только год!
— На нем такие валенки,
Что в них не страшен лед.

— Ой, медведь шагает бурый!
— Он одет в тяжелый мех.
Он осанистой фигурой
Может страх нагнать на всех!

Обед! Обед! Несут обед!
Больше ждать терпенья нет:
Не дадут ему обеда,
Он сейчас же съест соседа.

У маленького соболя
Пока еда особая:
Все о нем заботятся
И кормят по часам,
А он такой
Догадливый:
Сосать умеет сам.

В Зоопарке тихий час,
Точно так же, как у нас!
Они лежат,
И мы лежим.
Одинаковый режим.

Знают нашего соседа
Все ребята со двора.
Он им даже до обеда
Говорит, что спать пора.

Он на всех глядит сердито,
Все не нравится ему:
— Почему окно открыто?
Мы в Москве, а не в Крыму!

На минуту дверь откроешь —
Говорит он, что сквозняк.
Наш сосед Иван Петрович
Видит все всегда не так.

Нынче день такой хороший,
Тучки в небе ни одной.
Он ворчит: —  Надень галоши,
Будет дождик проливной!

Я поправился за лето,
Я прибавил пять кило.
Я и сам заметил это —
Бегать стало тяжело.

— Ах ты, мишка косолапый, —
Мне сказали мама с папой, —
Ты прибавил целый пуд!
— Нет, —  сказал Иван Петрович, —
Ваш ребенок слишком худ!

Мы давно твердили маме:
«Книжный шкап купить пора!
На столах и под столами
Книжек целая гора».

У стены с диваном рядом
Новый шкап стоит теперь.
Нам его прислали на дом
И с трудом втащили в дверь.

Так обрадовался папа:
— Стенки крепкие у шкапа,
Он отделан под орех!
Но пришел Иван Петрович —
Как всегда, расстроил всех.

Он сказал, что все не так:
Что со шкапа слезет лак,
Что совсем он не хорош,
Что цена такому грош,
Что пойдет он на дрова
Через месяц или два!

Есть щенок у нас в квартире,
Спит он возле сундука.
Нет, пожалуй, в целом мире
Добродушнее щенка.

Он не пьет еще из блюдца.
В коридоре все смеются:
Соску я ему несу.
— Нет! —  кричит Иван Петрович. —
Цепь нужна такому псу!

Но однажды все ребята
Подошли к нему гурьбой,
Подошли к нему ребята
И спросили: —  Что с тобой?

Почему ты видишь тучи
Даже в солнечные дни?
Ты очки протри получше —
Может, грязные они?
Может, кто-нибудь назло
Дал неверное стекло?

— Прочь! —  сказал Иван Петрович.
Я сейчас вас проучу!
Я, —  сказал Иван Петрович, —
Вижу то, что я хочу.

Отошли подальше дети:
— Ой, сосед какой чудак!
Очень плохо жить на свете,
Если видеть все не так.

Нет, в жизни мне не повезло,
Однажды я разбил стекло.

Оно под солнечным лучом
Сверкало и горело,
А я нечаянно — мячом!
Уж как мне нагорело!

И вот с тех пор,
С тех самых пор,
Как только выбегу
Во двор,
Кричит вдогонку кто-то:
— Стекло разбить охота?

Воды немало утекло
С тех пор, как я разбил стекло.

Но стоит только мне вздохнуть,
Сейчас же спросит кто-нибудь:
— Вздыхаешь из-за стекол?
Опять стекло раскокал?

Нет, в жизни мне не повезло,
Однажды я разбил стекло.

Идет навстречу мне вчера,
Задумавшись о чем-то,
Девчонка с нашего двора,
Хорошая девчонка.

Хочу начать с ней разговор,
Но, поправляя локон,
Она несет какой-то вздор
Насчет разбитых окон.

Нет, в жизни мне не повезло,
Меня преследует стекло.

Когда мне стукнет двести лет,
Ко мне пристанут внуки.
Они мне скажут:
— Правда, дед,
Ты брал булыжник в руки,
Пулял по каждому окну?-
Я не отвечу, я вздохну.

Нет, в жизни мне не повезло,
Однажды я разбил стекло.

Каждый может догадаться —
Антонина влюблена!
Ну и что ж! Ей скоро двадцать,
А на улице весна!

Только звякнет телефон,
Тоня шепчет: — Это он!

Стала ласковой и кроткой,
Ходит легкою походкой,
По утрам поет, как птица…

Вдруг и младшая сестрица
Просыпается чуть свет,
Говорит: —  Пора влюбиться!
Мне почти тринадцать лет.

И Наташа на уроке
Оглядела всех ребят:

«Юрка? Слишком толстощекий!
Петя ростом маловат!
Вот Алеша славный малый!
Я влюблюсь в него, пожалуй».

Повторяет класс по карте,
Где Иртыш, где Енисей,
А влюбленная на парте
Нежно шепчет: —  Алексей!

Алик смотрит огорченно:
«Что ей нужно от меня?»
Всем известно, что девчонок
Он боится как огня,

Он понять ее не в силах!
То она глаза скосила,
То резинку попросила,
То она вздыхает тяжко,
То зачем-то промокашку
Подает ему любя.

Алик вышел из себя!
Поступил он с ней жестоко
Отлупил после урока.

Так вот с первого свиданья
Начинаются страданья.

Скоро десять лет Сереже,
Диме
Нет еще шести, —
Дима
Все никак не может
До Сережи дорасти.

Бедный Дима,
Он моложе!
Он завидует
Сереже!

Брату все разрешено —
Он в четвертом классе!
Может он ходить в кино,
Брать билеты в кассе.

У него в портфеле ножик,
На груди горят значки,
А теперь еще Сереже
Доктор выписал очки.

Нет, ребята, это слишком!
Он в очках явился вдруг!
Во дворе сказал мальчишкам:
— Я ужасно близорук!

И наутро вот что было:
Бедный Дима вдруг ослеп.
На окне лежало мыло —
Он сказал, что это хлеб.

Со стола он сдернул скатерть,
Налетел на стул спиной
И спросил про тетю Катю:
— Это шкаф передо мной?

Ничего не видит Дима.
Стул берет — садится мимо
И кричит: — Я близорукий!
Мне к врачу необходимо!

Я хочу идти к врачу,
Я очки носить хочу!

— Не волнуйся и не плачь, —
Говорит больному врач.
Надевает он халат,
Вынимает шоколад.

Не успел сказать ни слова,
Раздается крик больного:
— Шоколада мне не надо,
Я не вижу шоколада!

Доктор смотрит на больного.
Говорит ему сурово:
— Мы тебе не дурачки!
Не нужны тебе очки!

Вот шагает Дима к дому,
Он остался в дурачках.
Не завидуйте другому,
Даже если он в очках.

Уважаемые дети,
Говорят, что среди вас
Появился странный мальчик
По прозванью «Напоказ».

Смастерил он табуретку,
Сбил ее он кое-как,
Но зато раскрасил в клетку,
Но зато сверкает лак.

На нее нельзя садиться,
Но мальчишка так сказал:
— Напоказ она годится,
Где тут выставочный зал?

Уважаемые дети,
Говорят, что среди вас
Появился странный мальчик
По прозванью «Напоказ».

Он сестренке — при гостях —
Нес конфеты в двух горстях,
А потом — без посторонних —
Пригрозил:— Попробуй, тронь их!

А соседского кота
Приласкал он неспроста:
— У соседа есть «Победа«,
Покатал бы до обеда!

Уважаемые дети,
Надо гнать мальчишку прочь,
Если я одна не справлюсь,
Приходите мне помочь!

Летели две птички,
Собой невелички,
Как они летели —
В книжку залетели.
По листкам кружились,
С нами подружились.

Сказали две птички:
— Трудно без привычки,
И малы мы слишком,
Чтоб летать по книжкам.

Возвращаться надо
Нам в лесные чащи,
Где всегда прохлада,
Где ручей журчащий.
Нас в лесу синички
Ждут на перекличке.

Вздохнули две птички,
Собой невелички:
— Нам пора прощаться,
С вами расставаться!
Вы зимой в метели
Ставьте нам кормушки!

Со страниц слетели
Наши две подружки,
Сели на обложку
Да и в путь-дорожку!

С читателем прощаются
Шустрые синицы.
На этом закрываются
Пестрые страницы.

Нам сказал недавно кто-то
Про ленивого Федота.
Целый день он в гамаке
Дремлет с зонтиком в руке.
В огород зовут Федота,
Говорит он: — Неохота… —
Говорит: — Пойду потом, —
И зевает под зонтом.

У него одна работа —
Он с утра скорей в гамак.
Мы узнали про Федота
И решили так:
Подлетим к нему вдвоем
И лентяя заклюем.

День летим,
Летим второй,
Видим —
Лагерь под горой.

Звенья заняты прополкой,
А один мальчишка с челкой
Тащит воду в огород.
Все кричат: — Сюда, Федот! —
Это тот или не тот?
Как за ним ни наблюдай,
Он не лодырь, не лентяй!
Улыбается Федот:
— Это я, но я не тот!

На Неглинной новый дом —
В зелени балконы,
Маки зреют на одном,
На другом — лимоны.

У одних балкон весной
Будто садик подвесной,
У других наоборот —
Там не сад, а огород.

А на третьем, как ни странно,
Пчел разводит пчеловод.
В новом доме — пчелы!
Вот так новоселы!

Утром по Неглинной
Мчится рой пчелиный,
А оттуда — на бульвар
Собирать с цветов нектар.

Пчеловод разводит пчел,
Одного он не учел,
Что они в конце концов
Пережалят всех жильцов!

Грушу бабушка несла
Маленькому внуку,
Вдруг на лестнице пчела
Как впилась ей в руку!

А вчера рыдала вслух
Галя-комсомолка:
У бедняжки нос распух —
Укусила пчелка!

Все кричат: — От ваших пчел
Нет покоя людям!
Мы составим протокол,
Жаловаться будем!

Пчеловод в защиту пчел
Даже лекцию прочел.
Он сказал: — Пчелиный яд
Многим прописали,
Доктора теперь велят,
Чтоб больных кусали!
И с пчелиным ядом
Сестры ходят на дом.

— Если так, — сказал один
Худощавый гражданин, —
Если их так хвалят,
Пусть меня ужалят!

— Я болею редко, —
Говорит соседка, —
Пчел боюсь я как огня,
Но на всякий случай
Пусть ужалят и меня,
Так, пожалуй, лучше!

Все старушки говорят:
— Нас кусайте тоже!
Может быть, пчелиный яд
Делает моложе?

В доме — увлеченье:
Новое леченье!

Об одном твердит весь дом —
Пусть кусают пчелы!
Даже мы теперь идем
Прямо после школы
К пчелам на уколы.

В Антарктиде много снега.
И вдобавок много льда.
Кроме этого, вдобавок
нет там больше ничего.

Бродят хмурые пингвины
голубой равнины средь.
А кругом одни пингвины —
просто не на что смотреть!

Ах, умели бы пингвины
вдоль по воздуху летать,
полетели бы пингвины
прямо в Африку тогда,

чтоб вдали от Антарктиды
самолично, так сказать,
всяких там зверей увидеть
и себя им показать.

В Антарктиде нет жирафов,
нет верблюдов,
нет слонов...
Даже славные африканские бегемоты
там почему-то совсем не живут.*

И поэтому пингвины
дни и ночи напролет
видят бледные картины:
сверху — снег,
а снизу — лед.

ОДИНОКО...
Ветер свищет,
вероломно дуя в грудь.
А пингвин упорно ищет
хоть кого-бы-то-нибудь!..

С ледяной ныряет глыбы
в бесконечный океан,
но и там,
помимо рыбы,
не встречает никого.

Мои Трусы! Я обращаюсь к вам,
хотя тоской полна моя утроба:
ведь расползлась фактически по швам
сия деталь мужского гардероба.

       А помните ли вы тот первый миг
       (тогда я был худым, как хворостина),
       когда контакт застенчивый возник
       моей ноги и вашего сатина?

Вы были неприступны — как броня,
хоть нитками суровыми зашиты.
И много лет служили для меня
надежным средством индивид-защиты.

       Вы были несгибаемы, как сталь,
       и не боялись ненасытной моли.
       Я вместе с вами пионером стал,
       а после оказался в комсомоле.

Мы были неразлучны там и тут:
во вторник зимний, в летнюю субботу...
Мы вместе поступали в институт,
опаздывали вместе на работу.

       И даже в те интимные часы,
       когда я с дамой нежился на ложе,
       мой верный спутник — Синие Трусы —
       с хозяином не расставались тоже.

А сколько посетили мы вокруг
различных туалетных помещений!
Для скольких многочисленных подруг
служили вы объектом восхищений!

       Бывало, вы спускались до колен;
       бывало, поднимались вверх... и теми
       трусами мог гордиться б каждый член —
       — корреспондент научных академий.

С тех пор уже прошло немало лет,
и в результате на известном месте
оставили года жестокий след
посредством дырок и других отверстий.

       Мои Трусы, настал разлуки час:
       в подлунном мире ничего не вечно.
       И, вероятно, вынужден я вас
       оставить, к сожалению, навечно.

Пусть ветер жизни дует в парусы!
Пусть наша цель теряется в потемках...
Я не забуду вас, мои Трусы,
И расскажу о вас моим потомкам.

       Вам памятник потомки отольют.
       И в честь Трусов поэта (через годы)
       в стране устроят праздничный салют
       и назовут морские пароходы.

ОСТАНОВКА ТРАМВАЯ

Спешит народ, торопится
на службу, на завод.
С утра междуусобица
трамвайная идёт.

Руки, ноги, плечи, спины,
чемоданы, кулаки,
и портфели, и корзины,
локти, головы, мешки.
Всё сплелось между собой,
всё вступило в страшный бой.

На площадках, на подножках,
и в проходе у окошка,
на коленях у соседа,
и на буфере верхом
виснут, борются и едут,
не хотят идти пешком.

Нам трамваев не хватает,
и автобусы полны.
Толчея в Москве такая —
стали улицы тесны.

На земле нам мало места,
тесно нам меж этих стен.
Всем понятно, всем известно:
нужен метрополитен!

Строим мы свою страну
В ширь и в высь и в глубину.

МЕТРОСТРОЙ

Мы не видим, как под нами,
под садами, под домами,
под аллеями бульваров,
под асфальтом тротуаров
роют сводчатый туннель.

Там работа днём и ночью,
там ведёт пути рабочий,
там по шпалам, по бетону
рельсы мчатся вдоль перрона.

Провод тянется вдоль стен,
заработали моторы,
и грохочет поезд скорый,
— Сядем в метрополитен!

ЛЕСТНИЦА

Нам шагать по лестнице
незачем с тобой!
Лестница-чудесница
бежит сама собой.

Только за перила
крепче ухватись.
Ишь, как покатила
сверху вниз!

В ВАГОНЕ

Не толкутся на перроне,
есть для всех места в вагоне.
И широк он, и высок он,
много ламп и много окон,
вход и выход с двух сторон.
Удивительный вагон!

ЭСТАКАДА

От вокзала до Таганки,
от Таганки до Лубянки
за окном темным-темно.

Но на площади Свердлова
заиграло солнце снова,
солнце прыгнуло в окно.

Мы летим на эстакаду —
на воздушный мост сквозной,
в солнце, в зелень и в прохладу,
над домами и землёй.

И опять в туннель нырнули,
и опять в подземном гуле
путь мы продолжаем свой.
Только сели, говорят:
— Вы приехали. Арбат!

По часам вокзальным знаем —
в 5 минут примчали нас.
Скорость поезда какая!
30 километров в час!

Нам шагать по лестнице
незачем с тобой!
Лестница-чудесница
бежит сама собой!

Только за перила
крепче ухватись.
Ишь, как покатила —
снизу ввысь!

Строим мы свою страну
В ширь и в высь и в глубину!

НАДПИСЬ НА КРЫШЕ

Ждать трамвая?
Не желаю!
Не сажусь
на автобус.

Лучше сяду на метро я,
на метро быстрее втрое
я до школы доберусь.

Ждать часами?
Ждите сами!
Там не ждут
и трёх минут.

Там к подземному перрону
восемь новеньких вагонов
то и дело подают.

Ты не стой у остановки!
Лучше вместе мы войдём
в этот светлый, в этот новый
необыкновенный дом.

Он стоит одноэтажный,
и видна со всех сторон, —
чтоб читал и видел каждый, —
надпись крупная — «Метро».

АВТОМАТ-ТУРНИКЕТ

Нам не нужно брать билета,
ни к чему нам здесь билет!
Брось жетон, и нас за это
вмиг пропустит турникет.

ЛЕСТНИЦА-ЧУДЕСНИЦА

Нам шагать по лестнице
незачем с тобой!
Лестница-чудесница
бежит сама собой.

Только за перила
крепче ухватись,
ишь как покатила
сверху — вниз!

ПОДЗЕМНАЯ СТАНЦИЯ

Мы с тобою ожидали,
что под нами темнота,
что под нами, как в подвале,
чернота и духота.

Здесь светло, как в полдень жаркий,
и просторен и высок
изогнулся круглой аркой
золотистый потолок.

Он горит, как солнце летом,
ослепительно горит.
В нём украдкой, незаметно
лампы спрятались внутри.

И весёлый и крылатый
ходит ветер под землёй, —
это круглый вентилятор
бьёт прохладною струёй.

ПОЕЗД

Я ничуть не беспокоюсь:
этот длинный быстрый поезд,
лакированный, как пояс,
всех возьмёт до одного,
не оставит никого!

Он возьмёт в туннель с собою,
он помчит в туннель стрелою,
он усадит, он устроит
сразу за один пробег
тыщу двести человек.

ФОКУСНИЦА-ДВЕРЬ

Не толкай ты попусту
фокусницу-дверь.
Фокусница попросту
откроется, поверь!

И сама-то попросту
защелкнет замок,
на ходу чтоб попусту
прыгать ты не мог.

В ВАГОНЕ

А в вагоне лампы
в тысячу свечей,
а в вагоне лампы
в тысячу лучей.

Я в таком вагоне,
длинном, как бульвар,
я в таком вагоне
в жизни не бывал!

Где же здесь кондуктор
с сумкой на ремне?
Почему кондуктор
не идёт ко мне?

Здесь не полагается
требовать билет!
Знают всё, что «зайца»
не пустит турникет.

КРАСНЫЙ СИГНАЛ

Эти кресла
будут наши!
Сядем рядом —
я да ты!
Нам и весело
и страшно
от огромной
быстроты!

Ну-ка, лошади,
трамваи,
автобусы
и такси!
Кто за нами?
Догоняйте!
Разгонитесь,
что есть сил!

Мы в туннеле
мчимся ветром.
Не догоните
вы нас!
Целых тридцать
километров
пробегает поезд
в час.

Если вдруг
зажжётся красный
электрический
сигнал,
это значит:
«путь опасный»...
Поезд сам собою
стал.

Он с разбегу
будто замер.
Вот какие чудеса!
Будто видит он
глазами,
будто он вожатый
сам.

Погляди,
конец туннелю!
Под Москвою
на метро
мы примчались,
мы поспели
ровно в девять
на урок!

ЛЕСТНИЦА-ЧУДЕСНИЦА

Нам шагать по лестнице
незачем с тобой!
Лестница-чудесница
бежит сама собой.

Только за перила
крепче ухватись,
ишь как покатила
снизу — ввысь!

— Ну, пошел же, ради бога!
Небо, ельник и песок —
Невеселая дорога…
Эй! садись ко мне, дружок!

Ноги босы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь…
Не стыдися! что за дело?
Это многих славный путь.

Вижу я в котомке книжку.
Так учиться ты идёшь…
Знаю: батька на сынишку
Издержал последний грош.

Знаю: старая дьячиха
Отдала четвертачок,
Что проезжая купчиха
Подарила на чаек.

Или, может, ты дворовый
Из отпущенных?.. Ну, что ж!
Случай тоже уж не новый —
Не робей, не пропадёшь!

Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и божьей воле
Стал разумен и велик.

Не без добрых душ на свете —
Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете —
Сон свершится наяву!

Там уж поприще широко:
Знай работай да не трусь…
Вот за что тебя глубоко
Я люблю, родная Русь!

Не бездарна та природа,
Не погиб еще тот край,
Что выводит из народа
Столько славных то и знай, —

Столько добрых, благородных,
Сильных любящей душой,
Посреди тупых, холодных
И напыщенных собой!

Дом — не тележка у дядюшки Якова.
Господи боже! чего-то в ней нет!
Седенький сам, а лошадка каракова;
Вместе обоим сто лет.

Ездит старик, продает понемногу,
Рады ему, да и он-то того:
Выпито вечно и сыт, слава богу.
Пусто в деревне, ему ничего,
Знает, где люди: и куплю, и мену
На полосах поведет старина;
Дай ему свеклы, картофельку, хрену,
Он тебе всё, что полюбится, — на́!
Бог, видно, дал ему добрую душу.
Ездит — кричит то и знай:

«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»

«У дядюшки у Якова
Сбоина макова
Больно лакома —
На грош два́ кома!
Девкам утехи —
Рожки, орехи!
Эй! малолетки!
Пряники редки,
Всякие штуки:
Окуни, щуки,
Киты, лошадки!
Посмотришь — любы,
Раскусишь — сладки,
Оближешь губы!..»

— Стой, старина! — Старика обступили,
Парней, и девок, и детушек тьма.
Все наменяли сластей, накупили —
То-то была суета, кутерьма!
Смех на какого-то Кузю печального:
Держит коня перед носом сусального;
Конь — загляденье, и лаком кусок...
Где тебе вытерпеть? Ешь, паренек!
Жалко девочку сиротку Феклушу:
Все-то жуют, а ты слюнки глотай…

«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»

«У дядюшки у Якова
Про баб товару всякого.
Ситцу хорошего —
Нарядно, дешево!
Эй! молодицы!
Красны девицы,
Тетушки, сестры!
Платочки пестры,
Булавки востры,
Иглы не ломки,
Шнурки, тесемки!
Духи, помада,
Всё — чего надо!..»

Зубы у девок, у баб разгорелись.
Лен, и полотна, и пряжу несут.
«Стойте! не вдруг! белены вы объелись?
Тише! поспеете!..» Так вот и рвут!
Зорок торгаш, а то просто беда бы!
Затормошили старинушку бабы,
Клянчат, ласкаются, только держись:

— Цвет ты наш маков,
Дядюшка Яков,
Не дорожись! — 

«Меньше нельзя, разрази мою душу!
Хочешь бери, а не хочешь — прощай!»

«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»

«У дядюшки у Якова
Хватит про всякого.
Новы коврижки —
Гляди-ко: книжки!
Мальчик-сударик,
Купи букварик!
Отцы почтенны!
Книжки не ценны;
По гривне штука —
Деткам наука!
Для ребятишек —
Тимошек, Гришек,
Гаврюшек, Ванек...
Букварь не пряник,
А почитай-ка,
Язык прикусишь...
Букварь не сайка,
А как раскусишь,
Слаще ореха!
Пяток — полтина,
Глянь — и картина!
Ей-ей утеха!
Умен с ним будешь,
Денег добудешь…

По буквари!
По буквари!
Хватай — бери!
Читай — смотри!»

И букварей-таки много купили:
— Будет вам пряников; нате-ка вам! —
Пряники, правда, послаще бы были,
Да рассудилось уж так старикам.
Книжки с картинками, писаны четко —
То-то дойти бы, что писано тут!
Молча крепилась Феклуша-сиротка,
Глядя, как пряники дети жуют,
А как увидела в книжках картинки,
Так на глаза навернулись слезинки.
Сжалился, дал ей букварь старина:
«Коли бедна ты, так будь ты умна!»

Экой старик! видно добрую душу!
Будь же ты счастлив! Торгуй, наживай!

«По грушу! по грушу!
Купи, сменяй!»

Дело под вечер, зимой,
И морозец знатный.
По дороге столбовой
Едет парень молодой,
Ямщичок обратный;
Не спешит, трусит слегка;
Лошади не слабы,
Да дорога не гладка —
Рытвины, ухабы.

Нагоняет ямщичок
Вожака с медведем:
«Посади нас, паренек,
Веселей доедем!»
— Что ты? с мишкой? — «Ничего!
Он у нас смиренный,
Лишний шкалик за него
Поднесу, почтенный!»
— Ну, садитесь! — Посадил
Бородач медведя,
Сел и сам — и потрусил
Полегоньку Федя…

Видит Трифон кабачок,
Приглашает Федю.
«Подожди ты нас часок!» —
Говорит медведю.
И пошли. Медведь смирен, —
Видно, стар годами,
Только лапу лижет он
Да звенит цепями…
Час проходит; нет ребят,
То-то выпьют лихо!
Но привычные стоят
Лошаденки тихо.
Свечерело. Дрожь в конях,
Стужа злее на ночь;
Заворочался в санях
Михайло Иваныч,
Кони дернули; стряслась
Тут беда большая —
Рявкнул мишка! — понеслась
Тройка как шальная!
Колокольчик услыхал,
Выбежал Федюха,
Да напрасно — не догнал!
Экая поруха!

Быстро, бешено неслась
Тройка — и не диво:
На ухабе всякий раз
Зверь рычал ретиво;
Только стон кругом стоял:
«Очищай дорогу!
Сам Топтыгин-генерал
Едет на берлогу!»

Вздрогнет встречный мужичок,
Жутко станет бабе,
Как мохнатый седочок
Рявкнет на ухабе.
А коням подавно страх —
Не передохнули!
Верст пятнадцать на весь мах
Бедные отдули!
Прямо к станции летит
Тройка удалая.
Проезжающий сидит,
Головой мотая:
Ладит вывернуть кольцо.
Вот и стала тройка;
Сам смотритель на крыльцо
Выбегает бойко.
Видит, ноги в сапогах
И медвежья шуба,
Не заметил впопыхах,
Что с железом губа,
Не подумал: где ямщик
От коней гуляет?
Видит — барин материк,
«Генерал», — смекает.
Поспешил фуражку снять:
«Здравия желаю!
Что угодно приказать,
Водки или чаю?..»
Хочет барину помочь
Юркий старичишка;
Тут во всю медвежью мочь
Заревел наш мишка!
И смотритель отскочил:
«Господи помилуй!
Сорок лет я прослужил
Верой, правдой, силой;
Много видел на тракту
Генералов строгих,
Нет ребра, зубов во рту
Не хватает многих,

А такого не видал,
Господи Исусе!
Небывалый генерал,
Видно, в новом вкусе!..»

Прибежали ямщики,
Подивились тоже;
Видят — дело не с руки,
Что-то тут негоже!
Собрался честной народ,
Всё село в тревоге:
«Генерал в санях ревет,
Как медведь в берлоге!»
Трус бежит, а кто смелей,
Те — потехе ради,
Жмутся около саней;
А смотритель сзади.
Струсил, издали кричит:
«В избу не хотите ль?»
Мишка вновь как зарычит.
Убежал смотритель!
Оробел и убежал
И со всею свитой…
Два часа в санях лежал
Генерал сердитый.
Прибежали той порой
Ямщик и вожатый;
Вразумил народ честной
Трифон бородатый
И Топтыгина прогнал
Из саней дубиной…
А смотритель обругал
Ямщика скотиной…

Качая младшего сынка,
Крестьянка старшим говорила:
«Играйте, детушки, пока!
Я сарафан почти дошила;

Сейчас буренку обряжу,
Коня навяжем травку кушать,
И вас в ту рощицу свожу —
Пойдем соловушек послушать.

Там их, что в кузове груздей, —
Да не мешай же мне, проказник! —
У нас нет места веселей;
Весною, дети, каждый праздник.

По вечерам туда идут
И стар и молод. На поляне
Девицы красные поют,
Гуторят пьяные крестьяне.

А в роще, милые мои,
Под разговор и смех народа
Поют и свищут соловьи
Звончей и слаще хоровода!

И хорошо и любо всем…
Да только (Клим, не трогай Сашу!)
Чуть-чуть соловушки совсем
Не разлюбили рощу нашу:

Ведь наш-то курский соловей
В цене, — тут много их ловили,
Ну, испугалися сетей,
Да мимо нас и прокатили!

Пришла, рассказывал ваш дед,
Весна, а роща как немая
Стоит — гостей залетных нет!
Взяла крестьян тоска большая.

Уж вот и праздник наступил
И на поляне погуляли,
Да праздник им не в праздник был!
Крестьяне бороды чесали.

И положили меж собой —
Умел же бог на ум наставить —
На той поляне, в роще той
Сетей, силков вовек не ставить.

И понемногу соловьи
Опять привыкли к роще нашей,
И нынче, милые мои,
Им места нет любей и краше!

Туда с сетями сколько лет
Никто и близко не подходит,
И строго-настрого запрет
От деда к внуку переходит.

Зато весной весь лес гремит!
Что день, то новый хор прибудет…
Под песни их деревня спит,
Их песня нас поутру будит…

Запомнить надобно и вам:
Избави бог тут ставить сети!
Ведь надо ж бедным соловьям
Дать где-нибудь и отдых, дети…»

Середний сын кота дразнил,
Меньшой полз матери на шею,
А старший с важностью спросил,
Кубарь пуская перед нею:

«А есть ли, мама, для людей
Такие рощицы на свете?»
— «Нет, мест таких… без податей
И без рекрутчины нет, дети.

А если б были для людей
Такие рощи и полянки,
Все на руках своих детей
Туда бы отнесли крестьянки…»

— Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»

И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны —
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!

Пять лет Сереже в январе,
Пока — четыре, пятый,
Но с ним играют во дворе
И взрослые ребята.

А как на санках, например,
Он с гор летает смело!
Сереже только буква «р»
Немного портит дело.

На брата сердится сестра,
Ее зовут Марина.
А он стоит среди двора,
Кричит: — Ты где, Малина?

Она твердит: — Прижми язык,
Прижми покрепче к нёбу! —
Он, как прилежный ученик,
Берется за учебу.

Твердит Марина: — «Рак», «ручей».
Марина учит брата.
Он повторяет: — «Лак», «лучей», —
Вздыхая виновато.

Она твердит: — Скажи «метро»,
В метро поедем к дяде.
— Нет, — отвечает он хитро, —
В автобус лучше сядем.

Не так легко сказать «ремень»,
«Мороз», «река», «простуда»!
Но как-то раз в январский день
С утра случилось чудо.

Чихнула старшая сестра,
Он крикнул: — Будь здоррррова! —
А ведь не мог еще вчера
Сказать он это слово.

Теперь он любит букву «р»,
Кричит, катаясь с горки:
— Урра! Я смелый пионеррр!
Я буду жить в СССР,
Учиться на пятерррки!

Почему сегодня Петя
Просыпался десять раз?
Потому что он сегодня
Поступает в первый класс.

Он теперь не просто мальчик,
А теперь он новичок.
У него на новой куртке
Отложной воротничок.

Он проснулся ночью темной,
Было только три часа.
Он ужасно испугался,
Что урок уж начался.

Он оделся в две минуты,
Со стола схватил пенал.
Папа бросился вдогонку,
У дверей его догнал.

За стеной соседи встали,
Электричество зажгли,
За стеной соседи встали,
А потом опять легли.

Разбудил он всю квартиру,
До утра заснуть не мог.
Даже бабушке приснилось,
Что твердит она урок.

Даже дедушке приснилось,
Что стоит он у доски
И не может он на карте
Отыскать Москвы-реки.

Почему сегодня Петя
Просыпался десять раз?
Потому что он сегодня
Поступает в первый класс.

Спешил Никита на урок,
Шел не сбавляя шага,
Вдруг на него рычит щенок,
Кудлатая дворняга.

Никита — взрослый! Он не трус!
Но шла Танюша рядом,
Она сказала: — Ой, боюсь! —
И сразу слезы градом.

Но тут ее Никита спас,
Он проявил отвагу,
Сказал: — Иди спокойно в класс! —
И отогнал дворнягу.

Его Танюша по пути
Благодарит за смелость.
Еще разок ее спасти
Никите захотелось.

— Ты потеряешься в лесу,
А я приду — тебя спасу! —
Он предложил Танюшке.

— Ну нет! — ответила она. —
Я не пойду гулять одна,
Со мной пойдут подружки.

— Ты можешь в речке утонуть!
Вот утони когда-нибудь! —
Ей предложил Никита. —
Не дам тебе пойти ко дну!

— Я и сама не утону! —
Она в ответ сердито.

Она его не поняла…
Но ведь не в этом дело!
Он всю дорогу до угла
Спасал Танюшу смело.
В мечтах ее от волка спас…
Но тут пришли ребята в класс.

Целый день
Трезвонит Таня:
— Мы заведуем
Бинтами,

Мы с Тамарой
Ходим парой,
Санитары
Мы с Тамарой.

Если что-нибудь
Случится,
Приходите к нам
Лечиться.

Мы умеем
Класть компресс:
Мы с Тамарой
Красный Крест.

Можем сделать
Вам припарки,
Дать целебную траву!
Мы с Тамарой
Санитарки,
Я недаром вас зову.

Санитарам
Не везёт:
Есть и марля,
Есть и йод,
Не хватает
Пустяков —
Нет ни ран,
Ни синяков...

Наконец
Нашлась работа
И для Красного Креста.

Наконец
Ушибся кто-то.
Санитары!
На места!

Почему у Тани вдруг
На лице такой испуг?
Почему у Тани вдруг
Вата валится из рук?

Руки Танины
Ослабли:
— Ой, у Вовочки
Порез!

И, увидев
Крови капли,
Разревелся
Красный Крест.

— Вот, ребята,
Йод и вата,
Вот и марля
И бинты...
Только я
Не виновата,
Забинтуй, Тамара, ты! — 

Целый день
Трезвонит Таня:
— Мы заведуем
Бинтами.
Мы с Тамарой
Ходим парой,
Санитары
Мы с Тамарой.

Может, сделать
Вам припарки?
Дать целебную траву?

Мы с Тамарой
Санитарки:
Тамара лечит,
Я — реву...